ПЕРВЫЕ ПРЕДРАССУДКИ

Конечно, никаких разговоров в полете вам вести пришлось. Еще в закрытой кабине пассажирского само­та можно кое-как объясняться друг с другом, „непо — едственно вкладывая слова в уши“. Но при открытом сположении на борту самолета эта задача осуществима, части, только при нахождении летчиков в одном гнезде, пр., когда 2 места находятся бок-о-бок. Обычно же учебных самолетах оба места расположены в затылок но другому, и тогда краткие переговоры возможны шь с помощью специальных переговорных аппаратов.

— Вот вы проговорились вчера, — так начал при но­й встрече ваш любезный инструктор, — что ожидаете полете головокружения. Скажите, откуда у вас такое еждение? Давайте поговорим о нем, да кстати и о других ших ожиданиях… Это полезно прояснить еще до полета..

Вы чувствуете себя немного смущенным.

— Знаете, ведь каждому—или почти всем—приходится пытывать легкое головокружение, когда смотришь высокой крыши, с обрыва или даже в лестничный про — т — •. А некоторые совсем не выносят таких ощущений. Т и кажется, что с аэроплана, с большой высоты, ‘°ва будет кружиться еще больше.

— Верно. Так рассуждают почти все… Но практика вершенно опровергает эти доводы. Если оставить в сто­ив разные трюки и некоторые номера высшего пило — *и, то никакого головокружения на самолете не ощу — ,ется вовсе. Разберитесь внимательнее в чувствах, которые вы испытываете, стоя, напр., у кручи. Кружени: головы вы заметите не тогда, когда будете смотреть ш панораму глубоко под вами или далеко впереди вас… Нет, Вас будет тревожить смотрение по склону обрыва, иди когда этот склон или стена здания с крыши будет нахо­диться в поле вашего зрения…

— Значит, головокружительные впечатления создаюта теми промежуточными предметами, которые отделяют наблюдателя от „низа"?

— Вот именно… Но не только ими одними, а еще і в силу чисто мускульных ощущений. На горе ли, илі у перил шестого этажа на лестнице—вы физиологичесм ощущаете свою связь с землей… А летчик, лишенньїі этой связи, воспринимает панораму, как нечто совершенж независимое от него. Поэтому-то она не давит на еп психику. Очень характерно, что, напр., на привязної аэростате, где вся связь с землей сводится только к одном; канату, наблюдатели обычно не чувствуют головокруже ния. Но оно появляется у них иногда, если присталык смотреть вдоль по привязному тросу. На самолетах ж и таких случаев не может быть.

— А правда, что на привязном аэростате наблюдз тели должны переносить сильную качку? Говорят, чк случается даже морская болезнь?

— Я говорил об ощущениях только от высоты А ваш вопрос связан с погодой. При неровном порыви стом ветре „колбасу" [15] действительно будет сильно мотать это переносится безболезненно далеко не всеми, как > качка в море. Вообще сидение в корзине привязанноП аэростата самый неприятный способ пребывания в воздухе

Іаши самолеты в этом отношении много лучше, так как лагодаря собственной мощности они успешно спра — ляются с многими ветрами. Но воздушная стихия, как ы знаете, обладает неисчислимыми запасами энергии, оторую она способна быстро сосредоточивать в одном іесте. И выпадает иногда погодочка, когда и мощный амолет треплется в воздухе, как комар, — то ныряя на есятки и сотни метров в какие-то провалы, то свечкой озносясь в высь. Тогда, конечно, случается, что мутит, ошнит и — как говорится — на изнанку выворачивает, олько такая погода долго не длится обычно; а для редохранения от вываливания при каждом сидении, даже закрытых кабинах, делаются привязные ремни.

— В закрытых кабинах, конечно, удобнее и в других гношеннях. Тепло, не дует…. А вот в открытых гнездах, «верное, тяжело дышать и дух захватывает?

— Я так и знал, что вы заговорите про это… Тоже >чень распространенный предрассудок. Правда, новички і воздухе жалуются иногда на трудность вдыхания, осо — іенно с самого начала полета. Но это явление кажущееся, іисто психического порядка, — просто от волнения или «лишней [опаски; в лету оно проходит довольно скоро, fro же касается выдыхания, то здесь мог бы оказывать юздействие встречный в полете воздушный поток, но он, ;ак вы видели, прекрасно отводится от головы летчика язырьком. Вы сами скоро убедитесь, как легко дышится а ним, безо всяких задуваний. Задувания бывают лишь фи сильном боковом ветре или моментами при некото — •ых фигурах высшего пилотажа.

— А все-таки случается так, что в воздухе — как гово — »ят — сердце ёкает?

— Это другое дело. При спускании на лифте или на Футых механических горах (катались? тс самые, которые

мы называем „американскими", а американцы — „ру( сними") — в таких случаях сердце, действительно, сяк мается, когда кажется, что из-под ног уходит почва, а п виснешь где-то в пространстве. Совершенно такое * чувство ощущается и на самолете, если он проваливаете в воздушную яму помимо воли пилота, или когда пило резко дает „ручку" от себя или делает в воздухе „горку’ От такого чувства — увы! — не спасет не только кози рек, но, пожалуй, и никакая кабина…

Ваш собеседник на минуту останавливается, как-бі задумавшись о возможности устранить и это „ёкание1 А вы в нетерпении пользуетесь паузой:

— Благодарю за разъяснения… Может-быть, тепер и полетим?

— Ну что же! Ехать так ехать… Значит, не боитесь А поговорить еще успеем и после…